Всемирный конгресс Международной ассоциации политической науки (International Political Science Association (IPSA)) – представительный интернациональный форум исследователей политики, который проводится один раз в два года. Он дает возможность уловить новые тенденции в развитии отдельных направлений политической науки, познакомиться с результатами исследований специалистов из разных стран мира. Его тема – «Вызовы современному управлению», была призвана охватить те многообразные процессы, преобразования и острые противоречия, которые определяют развитие современного глобализирующегося мира и влияют на состояние и трансформацию управленческих структур, процессов и теорий. Более 2000 ученых в течение шести дней обсуждали тенденции развития политической науки и государственного управления. Россию представляли 20 исследователей [Programme, 2014].

Основной задачей конгресса, обозначенной его программным комитетом, была выработка рекомендаций, которые бы могли улучшить качество управления. Акцентировано внимание на важности анализа эволюции современного управления перед лицом многочисленных вызовов в условиях глобализации. Среди них:

– политические, экономические и социальные системы становятся более фрагментированными, но это создает необходимость и более комплексного анализа глобальных стратегических инициатив;

– разнообразие ценностей, подходов и поведения индивидов и групп вызывает большую диверсификацию политического участия и инклюзии;

– поскольку увеличивается количество структур, которые выражают различные интересы, то системы управления становятся более сложными, более трудными для интерпретации и понимания, а также менее отзывчивыми к инициативным гражданам;

– возрастают риски того, что демократически качество политических систем будет ухудшаться вследствие возрастающего влияния решений техническо–административных и технократических экспертов.

Важную роль в работе конгресса сыграли пленарные секции, объединившие большое количество участников. Интересным было заседание «Вызовы современного управления: новое открытие искусства публичной администрации». Его провел председатель программного комитета Хоффман–Марино, а основным докладчиком выступил известный политолог Род Роудз (профессор государствоведения университета Саутгемптона, президент ассоциации политических исследований Великобритании, профессор кафедры управления австралийского университета Гриффитса, Брисбен). Он обратил внимание на происходящий сдвиг в понимании роли и функций государственной администрации в современных условиях [Rhodes, Tiernan, 2014. p. 213].

Дело в том, что реформы под флагом нового государственного менеджмента хотя и способствовали повышению эффективности государственного управления, но вели к понижению роли представительных органов, жесткой бюрократизации администрации, менеджеризации в ущерб общественной политике, недооценке роли публичности государственных услуг.

Сегодня государственная администрация, по мнению докладчика и ряда других политологов, принявших участие в обсуждении, должна становиться более публичной. Целесообразно ее развитие и совершенствование по таким направлениям, как повышение эффективности взаимодействия с различными группами интересов и гражданами; большая открытость к обсуждению выдвигаемых обществом или объединениями граждан различных инициатив; совершенствование управленческой деятельности в парадигме обратной связи; оптимальная прозрачность в деятельности государственных структур; широкое использование технологий «электронного правительства» и др. В этом смысле можно говорить о расширении содержания и актуализации понятия «публичная администрация».

Участники этой сессии обратили внимание на значение аксиологического (ценностного) подхода в анализе публичного управления. Если государство (администрация) не рассматривает услуги с точки зрения их публичности, ценности, блага, то оно начинает терять доверие общества, может возникнуть кризис его легитимности, ответственности. Говорилось о необходимости умелого использования ведущих управленческих подходов: традиционно-рационального (эффективная бюрократия), нового государственного менеджмента (включая неолиберальную модель с акцентом на рынках, контрактах и аутсорсинге, а также постнеолиберальную, с ограниченным использованием бюрократии, рынков и сетей), публичной администрации (или управления) и менеджмента публичных ценностей. Обращалось внимание на необходимость правильного выбора и развития соответствующих моделей государственного управления, творческого применения их к особым условиям каждой страны. Первый министр Уэльса К. Джонс дискутировал по вопросу о федеративном будущем Великобритании в связи с референдумом в Шотландии.

Пленарную сессию «Глобализация и местные политические изменения» провела президент IPSA Хелен Милнер (США). В ней приняли участие американские исследователи: А. Джамал (Принстонский университет), С. Мейнсфилд (Пенсильванский университет), Л. Сола (Бразилия, в прошлом президент IPSA, университет Сан-Паулу) и Н. Пудра (Питтсбургский университет). Они рассмотрели проблемы воздействия глобализации на изменения в местной политике на примерах Среднего Востока, Северной Африки, Соединенных Штатов Америки, Индии и Южно-Африканской Республики. Ими было показано, как местные условия влияют на развитие торговли и увеличение иностранных инвестиций. Х. Милнер подчеркнула, что развивающиеся страны ныне представляют 50% мировой экономики, но дальнейшими препятствиями в ее развитии являются бедность и безработица. Участники сессии озвучили, почему некоторые развивающиеся страны не воспользовались преимуществами, которые дает глобализация. Это такие причины, как конфликты, отток иностранных инвестиций, неразвитый производственный сектор и др. В этой связи появляется необходимость проведения соответствующих реформ в глобальном управлении, а также международной политики, обеспечивающей безопасность.

На конгрессе также рассматривались вопросы истории политической науки и IPSA. Одна из сессий была посвящена вкладу XI конгресса IPSA, состоявшемуся в Москве в 1979 году, и сделавшему важный вклад в развитие политических исследований в России в парадигме этой организации.

В целом в докладах конгресса отмечалось, что сложносоставной характер управления требует глобального осмысления и использования как теоретических, так и прикладных междисциплинарных подходов; более тесного взаимодействия различных исследователей. Обращалось внимание на важность изучения различных сравнительных стратегий и средств, посредством которых те или иные модели управления разрабатываются, продвигаются или даже предписываются.

В ряде докладов было показано, что современные управленческие концепции целесообразно дополнять ценностно-ориентированными подходами с учетом интересов основных акторов управления. Был отмечен сдвиг от исследовательского интереса с формального анализа политических институтов англо-саксонской или европейско-континентальной демократии на изучение объективных факторов эффективности управления и управляемости в разных странах.

На конгрессе было показано, что в условиях трансформаций, кризисов и усложняющегося развития общества государство в известной степени преобразовывается; повышается требовательность к его компетентности и ответственности; возрастают требования к качеству самого процесса управления, интегрирующего целый ряд акторов, государственных управленцев и их окружение. Высоко оценивалось использование современных информационных технологий в различных управленческих структурах в парадигмах «электронного правительства» и «электронной демократии», возрастания роли информационно-коммуникативных технологий (ИКТ) в деятельности организаций гражданского общества.

На конгрессе было избрано новое руководство IPSA. Ее президентом на 2014–2016 годы стал известный японский политолог, профессор Аиджи Танака (исполнительный директор академических исследований университета Васеда в Токио).

Следующий, XXIV Всемирный конгресс Международной ассоциации политической науки по теме «Политика в мире неравенства» состоится в Стамбуле 23–28 июля 2016 года.

Литература

Programme. IPSA. 23^rd World Congress of Political Science. Challenges of Contemporary Governance, July19–24, 2014,  Montreal, Quebec–Canada.

Rhodes R. A. W., Tiernan A. Lessons in Governing. Melbourn University Press, 2014.

Начало нового тысячелетия характеризуется увеличением хаоса. Увеличение энтропии и новые риски, с ней связанные, требуют получения более глубокого представления о природе экономической и политической реальности, необходимого для выработки стратегически верных политических решений в условиях глобализации.

Сегодняшняя политическая наука использует различные методологические подходы. К традиционным методологическим инструментам принадлежат нормативно-онтологический, эмпирико-аналитический, критическо-диалектический и феноменологическо-экзистенциальный методы.

Реакцией на политические и экономические потрясения первой половины XX века стало применение системного подхода в исследованиях социальной реальности. Случайность и отсутствие достаточной обоснованности принимаемых решений, имеющие место в политике, становятся в условиях сложной внутренней и внешней политической ситуации слишком рискованными. Таким образом, возникла потребность в рационализации контроля и повышении эффективности управления социальными процессами, ответом на которую и стало использование системного похода. Одним из направлений его применения стала теория динамических систем, ведущая к фрактальной геометрии и теории хаоса.

В современной науке специфическое место занимает теория хаоса, которая касается систем, находящихся в состоянии неопределенности и способных адаптироваться к изменяющимся условиям. Эта теория исходит из определения общества как динамической системы, развитие которой сложно предсказать, и поэтому необходимо сконцентрироваться на мгновенном преимуществе. Однако, вопрос в том, как повлияют краткосрочные выгоды на среднесрочное и, тем более, долгосрочное развитие.

Одной из альтернативных теорий, которая позволяет проанализировать динамику долгосрочного экономического развития и его связи с социально-политическим развитием, является теория циклов Кондратьева, или теория длинных волн (супер-циклы, К-волны). Эта теория не получила на Западе широкого признания, и даже среди ее приверженцев есть различные мнения о причинах длинных циклов. Ученые спорят о возможности статистического доказательства периодичности в развитии отдельных экономических показателей и эмпирической демонстрации повторяемости некоторых явлений в последние 250–300 лет. Кроме того, многие сомневаются, можно ли в такой сложной и многообразной системе, как общество, и при обнаруженной повторяемости некоторых явлений, из этого факта сделать вывод о необходимости или вероятности аналогичного развития в будущем, тем более, в определенном промежутке времени.

Отказ от теории длинных волн может быть связан с доминированием идеологического восприятия мира, но может иметь и научную основу – нельзя доказать шаблон повторения социальных явлений. Согласно теории длинных волн, примерно каждые 50 лет имеет место большое качественное изменение общества. Этот вывод не соответствует выводам существующих идеологических схем. Консервативная идеология, или ее последователи исходят из представления в принципе не изменяющегося общества. Концепция изменений, и тем более радикальных изменений, которые регулярно нарушают стабильность системы, для них неприемлема. Либеральная идеология и ее последователи исходят из идеи эволюционно развивающегося общества, в котором не должно быть периодически повторяющихся существенных ухудшений параметров системы. Развитие технологий, образование и культура должны обеспечить гармонизацию развития цивилизации. Другими словами, цивилизация должна избежать серьезных революционных изменений. Социалистическая идеология в её радикальной марксистской форме принимает качественные изменения в социальной системе, однако, делает из этих изменений вывод о неминуемой гибели капитализма и рыночной экономики. Циклы Кондратьева говорят о крупных изменениях, но изменениях в рамках системы, из чего следует, что общий кризис капитализма, как о нем говорили К. Маркс и В.И. Ленин, является циклическим изменением в системе, как это показало развитие после Второй мировой войны.

Статистическое (эмпирическое) и, таким образом, научное доказательство достоверности циклов Кондратьева – это очередная проблема. Известный англо-американский географ Брайан Дж. Л. Берри[1], который, по его словам, всегда сомневался в подлинности этой концепции, в своей книге «Длинные ритмы в экономическом развитии и политическом поведении» сказал, что в этой концепции на основе богатого эмпирического материала и, в частности, статистических данных, которые он подобрал, обнаружил ряд ответов на вопросы, касающихся колебания цен и экономического роста, а также сроков переломных моментов в развитии экономики США. Это привело его в ряды последователей данной концепции. Берри также объясняет, почему эта концепция многими авторами отвергается, ссылаясь на  рассуждения Гольдштейна в его книге „Процветание и война в современной эпохе“. Основная проблема заключается в том, что принятие теории длинных волн связано с изменением парадигмы, т.е. требует как нового взгляда на историю и отношения экономики и политики, так и предполагает допущение о существовании выхода явлений за рамки одного поколения. А это превышает стандартный подход инструментальной рациональности, которая в основном сосредоточена на результат, достижимый в настоящее время [Berry, 1991].

Волна Кондратьева принимает форму синусоиды из двух различных фаз: взлет, который занимает около 25 лет и характеризуется более высокими темпами роста экономики (так называемая фаза А), и спуск с низшими темпами роста (фаза B). Кондратьев объяснял длинные циклы периодическим движением цен, инфляции и процентов. Кроме движения этих показателей цикл связан и с другими явлениями в экономике, в социальной и политической сфере.

Синусоида длинной волны

Многие авторы ставят под сомнение надежность теории длинных волн, утверждая, что в обществе нельзя доказать существование по времени одинаковых участков реализации отдельных явлений. Экономический кризис, который пришел через семьдесят лет после кризиса 1930-х годов, эти сомнения подтверждает. Но аналогично мы могли бы также ставить под сомнение 11-летний цикл солнечной активности, но и тот, в связи с динамичным характером процессов на Солнце, меняется. Другими словами, данные возражения являются необоснованными. Решающим (особенно с точки зрения использования теории длинных волн) является не столько продолжительность цикла, который в прошлом колебался в пределах от 40 до 60 лет, как последовательность отдельных событий, которые вместе формируют данный период времени.

Разногласия между авторами касаются причин цикличности и причин оборотов. Учитывая, что отдельные подсистемы в обществе взаимосвязаны, и увеличение или уменьшение в динамике одной подсистемы имеет долгосрочное воздействие на другие подсистемы, трудно определить ключевой фактор цикличности. Отдельные авторы здесь предлагают альтернативные взгляды, оправдывающие повторяемость социальных явлений: открытие новых месторождений золота, войны, смены поколений, инновационные волны. В связи со значительной технологической детерминацией развития цивилизации, можно допустить, что ключевую роль могут играть, например, как утверждал австрийский экономист Й.А Шумпетер, фундаментальные технологические инновации. В таблице 1 приводится описание длинных волн и их технологических характеристик.

Характеристика отдельных длинных волн

Фундаментальные технологические инновации (фаза А) расширяют не только масштабы производства и ассортимент продукции, но также способствуют росту производительности труда и воздействуют на другие подсистемы общества, включая поведение людей. Новые технологии, по сути, используются, или лучше доводятся до прилагаемой формы и внедряются в производство в момент, когда уже нельзя увеличивать или поддерживать прибыль за счет расширения производства (рынок уже насыщен стандартными продуктами) или повышения производительности труда (инновации низшего порядка или интенсификация труда). Новые технологии продвигаются в основном за счет новых компаний, что вызывает увеличение конкуренции на сырье, энергию, кредиты и рабочую силу. Увеличение спроса, наряду с появлением новых продуктов, как правило, приводит к росту цен и заработной платы и также к более высоким темпам роста ВВП и инфляции. Ситуация также может способствовать увеличению поиска ресурсов золота как эквивалента возрастающей массы денег (золотой стандарт). Новые технологии имеют целый ряд других системных эффектов, связанных с изменением поведения отдельных субъектов:

– снижение конкуренции на рынке труда приводит к росту забастовочного движения, целью которого является увеличение дохода;

– государства, которые овладели новыми технологиями и не имели доминирующее положение в мире, которое им обеспечивают источники сырья и рынки сбыта, могут попытаться перераспределить ресурсы путём войны (так называемые «гегемонные войны»);

– в силу ухудшения своего положения (следствие проигранной войны) люди могут начать стремиться к увеличению доли их присутствия в общественном (политическом) управлении – растут ожидания реформ и риски революции;

– новые технологии и новые продукты могут формировать новый тип мышления (техническое мышление, научное мышление, компьютерное мышление) – люди способны самостоятельно оценить последствия и принять автономные решения, независимые от официальных властей;

– повышение экономического потенциала общества и новое мышление открывает дверь к эмансипации революционной идеологии.

Когда новые технологии вводятся в производство, а новые компании выталкивают старые фирмы, происходят изменения в других областях, и социальная система адаптируется к новым технологиям (работает наиболее эффективно), может уменьшиться конкуренция на сырье, труд, кредит и т.д., что в целом может привести к снижению темпов роста ВВП и инфляции (фаза В). Путь к сохранению прибыли – это инвестиции в рационализацию и сокращение стоимости рабочей силы, что может, с другой стороны, привести к снижению покупательной способности. Таким образом, возникают проблемы сбыта, обостряется конкуренция на рынках сбыта, усиливается влияние спекулятивного капитала. Конечным результатом является появление кризиса перепроизводства. Как восходящая фаза, так и фазы нисходящие, характеризуются специфическими системными эффектами и изменением поведения отдельных субъектов:

– усиление конкуренции на рынке труда приводит к снижению забастовочного движения, забастовки проводятся для поддержания заработной платы, и часто разные группы конкурируют друг с другом;

– в обществе растет скептицизм и чувство безнадежности, на первом этапе спуска доминируют чаще всего консервативные и антидемократические идеологии и политика, целью которых является поддержание порядка, независимо от прав и свобод человека;

– возникающие авторитарные режимы используют рычаги власти для поддержания существующего порядка, и за счет централизации ресурсов могут попытаться ускорить разработку новых технологий, что позволило бы им начать внешнюю экспансию, как условие сокращения внутреннего напряжения в социальной системе.

Фундаментальные технологические инновации, возникающие в основном в нисходящей фазе (когда имеющиеся финансовые ресурсы направляются на фундаментальные исследования), доводятся до прикладной формы и вводятся в производство, что ведет к началу нового цикла. Несмотря на некоторые общие свойства, отдельные волны отличаются в некоторых своих проявлениях. Это главным образом связано с размером и глубиной влияния технологических изменений в связи с ростом взаимозависимости глобализирующегося мира и глубины его воздействия на неадекватное использование новых технологий.

Процесс четвертой волны характеризуется рядом специфических симптомов, вызванных особенностью технологий  цикла. В четвертой длинной волне, в отличие от предыдущих циклов, не имели место крупные военные конфликты, что связано с появлением ядерного оружия, разрушительное действие которого создает риск взаимного уничтожения.

Снижению риска большого военного конфликта способствует глобализация, которая начинается в нисходящей фазе и связана с информационными технологиями и высокой степенью социализации капитала. Свободное перемещение капитала снижает вероятность силового решения проблем, потому что это может поставить под угрозу собственные инвестиции государства за рубежом. Поэтому военные конфликты происходят в основном в периферийных регионах и странах, изолированных от процесса глобализации.

Особенностью четвертой волны было создание в технологически высокоразвитых странах государства всеобщего благоденствия. Восходящая фаза цикла была и в прошлом связана с ростом заработной платы, но в первый раз рост благосостояния касался большинства. Его основой была научно-техническая революция, высокие темпы роста производительности труда и производство товаров народного потребления. Рост потребления и социальное обеспечение становятся важным аспектом в идейно-политическом соперничестве Запада и Востока и противодействием радикализации населения, связанной с низким удовлетворением их потребностей в 20-е годы XX века. Пиком верхней части восходящей фазы четвертого цикла большинство авторов считает период с 1968–1973 годы, когда доля заработной платы в ВВП была высокой. В нисходящей фазе цикла, примерно с середины 1970-х годов, имеет место снижение реальной заработной платы и давление на ликвидацию государства всеобщего благоденствия. Этот перелом сопровождается структурными изменениями в экономике стран Запада, где услуги (в том числе финансовые) приобретают значение как с точки зрения их доли в ВВП, так и обеспечения занятости населения. Идеологическим выражением данной экономической политики является неолиберализм, проповедуемый  новыми правыми. В то же время этим создаются риски радикализации слоев общества, жизненный стандарт которых снижается.

Эффектом четвертой волны была ликвидация большинства тоталитарных и авторитарных режимов в Южной Америке и Восточной Европе. Они оказались неконкурентоспособными, так как технологии четвертой волны требуют открытости и активации человеческого фактора, чему данные режимы в основном препятствуют (в этом плане представляет исключение Китай). Ликвидация тоталитарных и авторитарных режимов позволила западным странам приобрести новые ресурсы и рынки, и в то же время уменьшить риск, связанный со стремлением к изменению системы недовольными слоями общества.

Следующей спецификой четвертой волны является длительность нисходящего этапа – около 35 лет, который, по мнению некоторых специалистов, продолжается и сегодня, поскольку кризис, разразившийся в 2008 году, не является оборотом к новому циклу.

Сдвиг глобального экономического кризиса, аналогичного кризисам в 1825, 1873 и 1929 годах, был связан с тремя факторами. Прежде всего, это крах Восточного блока, что позволило Западу использовать ресурсы и рынки Востока для восстановления экономического роста после некоторых признаков кризиса в 1987 году, который приблизительно соответствовал 50-летнему циклу кризисов. Еще одним фактором стало обновление вооружения после нападения на США в 2001 году, повлекшего увеличение военных расходов государства. Это способствовало восстановлению его экономики, хотя с риском инфляции. Следующий фактор, который позволил отодвинуть экономический кризис – экспансионистская политика Федеральной резервной системы США, начавшаяся под руководством А. Гринспена и выражением которой стало систематическое создание условий для ипотечных и кредитных пузырей. Целью этой политики было снижение риска наступления кризиса путем поддержания потребления, но нельзя исключить и преследование более широкой цели – обеспечения таким образом начала новой технологической волны и запуск пятого цикла.

Из приведенных выше фактов вытекает, что технологии 4-й волны до сих пор не в полной мере внедрены в практику. Их использование было связано де-факто с концепцией так называемой новой экономики и новой «американской экономической парадигмы» с акцентом на знания и использование Интернета. Этот пузырь (dot.com) лопнул в начале XXI века. Причиной может быть либо то, что это не было критическое количество инноваций (т.е. существенное изменение социально-экономических условий, и не только их), или не были готовы достаточные институциональные условия. Полное применение технологии знания не удалось, потому что это не соответствует системе, на что указывает снижение темпов роста ВВП. Реальная ситуация может быть даже хуже, чем официальные цифры.

Современные технологии, связанные с Интернетом, подняли экономику Запада, прежде всего США, лишь частично. Эти технологии имеют революционный потенциал, чтобы изменить всю систему производства, распределения и экономической организации. В рамках существующей системы этот потенциал был реализован лишь частично. Доминирующим фактором в настоящее время становится информация и знания, которые имеют естественный характер общественных благ, а их рабочим модусом является совместное использование, а не конкуренция.

Значительный системный эффект будут иметь в дополнение к вышеупомянутым информационным технологиям, биотехнологии, нанотехнологии, и особенно 3D принтеры, революционизирующий эффект которых все еще недооценивается. 3D принтеры, кажется, уменьшат энергетические и сырьевые затраты производства и повысят производительность труда.  В то же время, вероятно, они снизят трудоемкость производства, что приведет к росту безработицы. Общим эффектом будет снижение покупательной способности при растущем объеме продукции на рынке. Иными словами, нынешние негативные тенденции не ослабевают, а наоборот, вполне вероятно, они будут углубляться. Это может привести к росту радикализма в обществе и поиску альтернативных решений. Альтернативой может быть как развитие демократии и социального государства, так и их ограничение. Если при выборе правых или левых демократических партий люди живут хуже, данная система для них теряет значение. Куда общество решится пойти, это вопрос интересов, влияния, власти и, что не менее важно, интеллектуального потенциала отдельных слоев общества.
Стратегическое решение, связанное  со стабилизацией современного общества через частичные несистемные изменения, является практически невозможным или не может быть эффективным. Разумным путем в поисках новых форм стабильной системы является использование системного подхода и теории хаоса.

Литература

Berry B. Long-wave Rhythms in Economic Development and Political Behaviour. Baltimore and London:  The Johns Hopkins University Press, 1991.

Дополнительная литература

Arquilla J, Ronfeldt D. The Advent of Netwar. Santa Monica: RAND, 1996.

Complexity, Global Politics and National Security. Washington D. C.: National Defense University, 1997.

Iličeva L. Světová finanční krize a formování nového modelu vzájemných vztahů státu a byznysu v Rusku. Rusko v 21. Století Politika, ekonomika, kultura. Ludmila, Vladimír Komarovskij, Vladimír Prorok a kol.,- Praha,2013,Professional Publishing. S. 205-210.

[1] http://en.wikipedia.org/wiki/Brian_Berry